Психологи

Дата публикации: 09.03.2022 02:58:25

Травмаэкспозиция[2] должна служить травмасинтезу и травмаинтеграции. Это утверждение опирается на гипотезу, что травматические переживания могут в непроработанной форме записываться и храниться в головном мозге наподобие «абсцессов[3] воспоминаний». Стратегии, помогающие справиться с травмой (Trauma—Coping), например, индуцированная диссоциация или избегание триггеров[4], вызывающих интрузивные (приступообразные) состояния, необходимы, с одной стороны, для выживания, чтобы человек мог предотвратить или, по крайней мере, смягчить катастрофическое избыточное воздействие раздражителей, приводящих к приступам оцепенения и перенапряжения (Krystal 1988), но, с другой стороны, они осложняют процесс нормального преодоления травмы (Horowitz 1993; Reddemann и Sachsse 1997). Если человек во время травматической ситуации смог, например, защититься при помощи индуцированной деперсонализации, когда он ментально как бы был вне своего тела, то тогда существует опасность, что в нём как бы зафиксируется и сохранится конфузный конгломерат информационных следов: на уровне тела — боль, ужасные ощущения, чувство, что теряешь сознание; на эмоциональном уровне — стыд, неловкость, ненависть, патологическое чувство вины, на ментально-когнитивном уровне — отсутствие образов и слов, в сочетании с диффузным чувством, что твоё тело как бы чужое. Ван дер Колк с соавторами характеризует это состояние так: «Ключевым элементом в психотерапии людей, страдающих ПТСР, является интеграция чуждого, непринимаемого, наводящего ужас и необъяснимого; травма должна стать «персонализированной», как интегрированный аспект личной истории» (Van der Kolk 1996, с. XV). М. Хубер называет в соответствии с Ван дер Хартом путь к такой интеграции «травмасинтезом» и описывает проведение травмасинтеза так: «Травма — это бесконечный ужас, когда человек не может ничего контролировать, что и как с ним происходит. Травмасинтез при помощи психотерапевта вновь даёт пациентам возможность почувствовать, что они могут контролировать происходящее и интегрировать это, таким образом хорошо это прорабатывая. Психотерапевт сопровождает пациентов в том, что произошло, помогает прожить травму ещё раз во всех подробностях. При этом сначала в сознании всё прокручивается как единое целое, чтобы потом это можно было разделить между всеми значимыми составляющими личности и нейтрализовать.» (Huber 1995, с. 304-305, 316). Посредством экспозиции с элементами воспоминаний травматическое воспоминание запускается в психотерапевтической ситуации, происходит управляемый синтез слова, образа, аффекта и ощущений тела. Таким образом, всё происходящее переживается как целостный гештальт. Так как тем самым снимается диссоциация, соматопсихические переживания и ощущения во время сеанса психотерапии могут в некоторые моменты быть ещё тяжелее и болезненнее, чем во время самой травмы. «Травмасинтез — это нечто большее, чем просто повторение того, что эмоционально переживалось во время травмы. Травмасинтез дополняет переживания также теми элементами, которые не могли быть пережиты во время самой травмы. Таким образом психотерапевт поддерживает клиентку, чтобы она смогла постепенно пережить также и те эмоции, которые в полной мере не могли быть пережиты или даже вообще не переживались в момент травмы» (Huber 1995, с. 305).

Само собой разумеется, что проведение такой психотерапевтической работы должно быть хорошо подготовлено и требует стабильного сопровождения. Все опытные психотерапевты предостерегают о недопустимости неподготовленной экспозиции травмы, которая в таких случаях является лишь ретравматизацией, и не в коей мере не служит интеграции (Herman 1994; Huber 1995; Shapiro 1995; van der Hart с соавт. 1995; van der Kolk с соавт. 1996). Теме основательной подготовки и стабилизации при помощи имагинативной и телесно-ориентированной психотерапии был посвящён третий номер журнала «Нарушения личности: теория и терапия» за 1997 г. (Reddemann и Sachsse 1997). Для подготовки самой экспозиции травмы — независимо при помощи какой техники она проводится — важно учитывать следующие важные психотерапевтические составляющие, которые осваиваются и тренируются во время фазы стабилизации.

Информация

Травмацентрированная психотерапия не ставит своей целью ослабить защиту и усилить переживания. В гораздо большей степени суть её состоит в том, чтобы научиться справляться с приступами оцепенения, в том числе и в первую очередь во время экспозиции травмы. В этом незаменимым союзником пациентки служит ясное, информированное и подготовленное понимание. Травмасинтез оптимально протекает как правило тогда, когда происходящее одновременно переживается на двух уровнях: с одной стороны, на уровне, когда пациентка вспоминает, вновь проживает и может вновь вытерпеть всё, что произошло; и с другой стороны, на уровне по возможности безоценочного восприятия («так это было»). Для успеха психотерапии совсем не нужно и не желательно, чтобы во время травмасинтеза отключался рассудок, как это в большинстве случаев происходит при аффективном переживании, фрагментации Я и потере границ. Люди, имеющие опыт употребления наркотиков, говорят, что переживания человека во время травмасинтеза в чём-то похожи на «трип[5]»: с одной стороны, некоторые участки мозга, где хранятся следы воспоминаний о травме, начинают функционировать самостоятельно, и сами собой начинают переживаться соответствующие воспоминания; с другой стороны, остаётся сохранённым некоторый уровень остаточного контроля реальности: «Я знаю, что нахожусь здесь в клинике и это происходит сейчас только внутри меня. Я сейчас здесь, а что я проживаю, было там тогда». Всячески приветствуется, если наши пациентки хорошо информированы о самой психотерапии. В Гёттингенской клинике в Германии план распорядка для пациенток включает в себя специальные учебные занятия, по аналогии со школой для больных сахарным диабетом или пациенток после инфаркта. Учебные занятия включают в себя информацию для пациенток на следующие темы:

последствия травмы;
стратегии преодоления травмы;
диссоциация;
нарушения на уровне тела вследствие травматизации;
имагинативная психотерапия;
когнитивная поведенческая психотерапия;
гипнотерапия;
ароматерапия и др.

Пациенткам выдаётся раздаточный материал в форме папок с распечатками и книгами, предоставляющий информацию по этим темам.

Важно ещё раз подчеркнуть: два взрослых — по возможности проинформированных и компетентных человека — пациентка и психотерапевт — вместе работают над преодолением раны пережитой травмы.

Также и ход самой травмаэкспозиции, её элементы и последовательность этапов по возможности детально разъясняются.

Толерантность к аффектам и способность к страданию

Наша западная культура в настоящее время насквозь пронизана враждебностью к страданию. Возможно, это реакция на прославление страдания на протяжении столетий в иудео-христианском мире с изгнанием из рая, проклятием и обречением на труд, божественно индуцированный деструктивной завистью между Каином и Авелем, с Иовом, вплоть до распятия Иисуса и легиона мучеников. С другой стороны, с увяданием веры в потусторонний мир с раем и адом стали расти попытки спустить небо на землю. Наша культура и многие люди в ней не имеют ни малейшего представления о том, что может быть страдание, наполненное смыслом, способствующее развитию, делающее возможным созревание и даже здоровое страдание. Любая форма содержащего страдание переживания и ощущения сразу же относится к категории болезни, нуждающегося в лечении, или считается даже чем-то чуждым. Я не имею ничего против гедонизма — никто, кто меня лично знает, никогда не обвинит меня во враждебности удовольствиям. Но жизнь, из которой пытаются вытравить и заглушить любое беспокойство, любую боль, любую бессонную ночь, любые межличностные страдания, замещая их развлечениями, потреблением удовольствий или злоупотреблением алкоголем и наркотиками, жизнь, в которой вообще нет места экзистенциальному чувству вины и трагизму, — такая жизнь просто бесчеловечна! То определение Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), согласно которому, здоровье — это отсутствие любых страданий на уровне души, тела и общества, служит примером интересного документа нашего времени, став образцом наивной веры в будущее, реальность и счастье послевоенного времени.

Травмаэкспозиция, даже хорошо подготовленная и оптимально дозированная, проводимая при поддержке и сопровождении психотерапевта, — это путь, ведущий в страдание. Временами пациенткам становится совсем плохо, иногда даже хуже, чем когда бы то ни было. В отличие от работы с последствиями монотравмы, когда за один — три сеанса удаётся добиться довольно существенной редукции страдания от травмы и её последствий, пациенткам, которые подвергались в течение длительного времени многократной травматизации, не всегда сразу же становится легче после одного сеанса травмаэскпозиции. Скорее может быть вновь запущен тот процесс нормального, здорового преодоления травмы (Horowitz 1993; Reddemann и Sachsse 1997), который сразу же после травматизации был невозможен: попеременное включение интрузии и констрикции (аффективного выброса и сдерживания), сопровождаемые эмоциональной, а иногда и очень сильной физической болью. Во всяком случае, всё это должно происходить мягче, чем при ретравматизированной, неподготовленной травмаэкспозиции, но полностью исключить страдание и боль невозможно. М. Хубер (1995) описывает техники гипнотерапии, направленные на обучениерегуляции аффектов. М.М. Линехан (1996) приводит целый ряд техник и методов, при помощи которых можно отрабатывать с пациентками упражнения по контролю за импульсами. Для пациенток, которые очень вспыльчивы, склонные к почти рефлексивному импульсивному поведению или которые вообще не могут (и/или не хотят) выдерживать более сильные эмоции, требуется освоить подобные техники саморегуляции, прежде чем они смогут начать проходить травмаэкспозицию.

Во всяком случае, имеет смысл обговорить с каждой пациенткой в начале психотерапии на фазе стабилизации тему «Человек и страдание», как саму по себе, так и в конкретном отношении к этой пациентке.

Стоп!

Сигнал «Стоп!» (Huber 1995, с. 309 — 310) необходимо чётко оговорить перед первым сеансом травмаэкспозиции. Это необходимо для того, чтобы можно было прервать процесс травмаэкспозиции, если он станет невыносимым (для пациентки, но не для психотерапевта! Об этом позднее будет сказано подробнее). Для психотерапевта недостаточно ориентироваться только на слова пациентки. Если пациентка будет кричать или стонать: «Нет, нет, нет! Остановите! Не надо! Остановите сейчас же!», то это может относиться к травматическому эпизоду, и может оказаться совершенно неправильным, если процесс травмасинтеза будет прерван. Поэтому психотерапевт специально оговаривает: «Госпожа Т., во время травматерапии может возникнуть необходимость остановить или прервать происходящий процесс. Если для Вас это станет невыносимо или если у Вас сложится впечатление, что Вы полностью потеряли контроль над происходящим, то сделайте тогда, пожалуйста, так». (И психотерапевт делает жест, при помощи которого люди, наверное, во всех культурах от чего-то спонтанно защищаются или загораживаются, когда на уровне груди вперёд выставляются обе руки ладонями наружу, направленные против реального или воображаемого противника.) «Это жест, при помощи которого все мы обычно совершенно спонтанно и естественно защищаемся или предохраняемся от чего-то, что нам не нравится. Если Вы сделаете этот жест, я тут же прекращу проводить травмаэкспозицию, помогу Вам сохранить необходимую дистанцию и вернуть контроль над тем, что происходит. Я помогу Вам найти надёжное и защищённое внутреннее место и справиться с травматической ситуацией. Я буду ориентироваться не на Ваши слова, потому что это может привести к недоразумению: например, слова: «Нет! Прекратите!» — могут относиться к травматической ситуации, а Вы как раз не хотите, чтобы работа с травмой была здесь и сейчас прервана, скорее напротив, Вы хотите продолжать. Поэтому: сигнал «Стоп!» — это именно такой жест!»

Если пациентка во время травмаэкспозиции показывает сигнал «Стоп!», то это служит приказом психотерапевту немедленно ему последовать: прекратить, дистанцироваться, прекратить эскалацию, успокоить, стабилизировать при помощи имагинативных упражнений и дыхательных техник! Расспрашивать пациентку, почему она показала сигнал «Стоп!», дискутировать и проблематизировать можно будет уже потом — на следующий день или даже через день, находясь на стабильной, надёжной дистанции от случившегося. Я ни разу не ставил под сомнение сигнал «Стоп!», в том числе не делал этого и потом, ибо только пациентка была и остаётся хозяйкой положения в травмасинтезе. Она может только тогда положиться на этот парадоксальный опыт контролируемой потери контроля, если она может доверять психотерапевту, что он воспринимает её сигналы, принимает их, уважает их и не бросит её вдруг посреди процесса в беде, если ему вздумается ориентироваться в большей степени на какие-то идеальные представления о психотерапии, чем на потребности самой пациентки. Здесь мне всегда вспоминаются слова: «Искусство — это противоположность благим намерениям».

Процесс

Психотерапевтическая травмаэкспозиция стремится к синтезу слова, образа, аффекта и ощущений на уровне тела. Если травматическая ситуация состояла в том, что человек подвергся сексуальному анальному насилию, тогда при проведении травмасинтеза он будет слышать слова (например, стоны, какие-то пренебрежительные, унизительные замечания) и думать («со мной делают то-то и то-то»), будет представлять образы (либо сцену из внешней перспективы, видя всё как бы со стороны в диссоциированном состоянии, либо в ассоциированном состоянии человек будет видеть пол, простыню, сиденье автомобиля, которое ритмически движется), будет чувствовать аффекты и эмоции (панику, страх смерти, отчаяние, стыд и неловкость, ярость) и будет испытывать ощущения на уровне тела (слёзы, стоны, сильное сердцебиение, тошноту, пронизывающую боль в анусе, ощущение чужеродного тела в области живота, ощущение, будто сажают на кол вплоть до самой диафрагмы, ощущение будто тело разрывается на куски). В такой ситуации адекватны такие внешние выражения, как дрожь, стонание, причитание-слёзы, крик, гипервентиляция, испарина, конвульсивные вздёргивания, удушье, атактичные похлопывания себя. Именно это и становитсяотреагированием во время травмаэкспозиции. А это может продолжаться длительное время.

Если пациентка не показывает сигнал «Стоп», это означает её запрос: «Сопровождайте меня в этом!» Моё сопровождение состоит в том, чтобы давать эмпатически-дистанцированные комментарии, которые производят следующее действие:

Моя позиция, таким образом, заключается в том, чтобы быть эмпатически сочувствующим сопровождающим, который сохраняет ясную голову и даёт это ясно почувствовать и понять пациентке.

Выдохнуть

Во время интенсивно переживаемых эмоций особенно хорошо помогает сохранять остатки контроля концентрация внимания на дыхании. Это относится как к пациентке, так и к психотерапевту. Пациентки, имеющие опыт медитации, знакомы с техникой, которая заключается в том, чтобы полностью сконцентрироваться на дыхании и просто позволить всему происходить: ничего не форсировать, ничего не сдерживать! Это можно освоить в телесноориентированной психотерапии.

Психотерапевт может также и во время проведения травмаэкспозиции предлагать пациентке в директивно-поддерживающей форме сконцентрировать своё внимание на дыхании: «Да, так хорошо. Глубоко вдохните! И ещё раз! И совершенно осознанно направляйте дыхание туда, где находится боль! Совершенно осознанно сделайте вдох и словно войдите в боль и ужас настолько, сколько вы сможете выдержать! Вы чувствуете, как с каждым вдохом внутреннее оцепенение постепенно отпускает Вас. И, может быть, сначала будет больно, когда запускается старая история. Но боль — это тоже жизнь. И с каждым выдохом Вы понемногу отпускаете от себя боль, которая находится ещё в Вас с того давнего времени. Едва заметно, совсем понемногу. С каждым выдохом Вы понемногу отпускаете от себя тот воздух и те события времени, и оставляете их позади. И ещё раз глубокий выдох! Да!» Многие пациентки чувствуют облегчение, когда получают в такой форме сопровождение.

Выпустить боль

Словосочетание «выпустить боль» я, как и многое другое, взял у одной пациентки. Этими словами она смогла выразить, что когда она тяжело вздыхает, стонет, дрожит, словом, выносит во вне всё то, в чём «выражается» страдание, то в этом есть также элементы освобождения и избавления. Теория отреагирования и катарсиса в какой-то мере отражает это состояние на данном этапе. Но пациентка и/или психотерапевт не должные ожидать, что путём такого интенсивного проживания и страдания можно окончательно избавиться от последствий пережитого, что можно полностью освободиться. Становится только легче это переносить.

Чтобы понять, что в такие моменты чувствует пациентка, вспомним, что обычно (!) происходит с человеком, когда ему приходится сильно страдать. К сожалению, большинство из нас узнаёт, что такое страдание, когда умирает близкий и любимый человек или когда распадается брак. Тогда страдание переживается на уровне тела: ощущается ком в горле, режущая боль и жжение в области сердца («сердце разрывается»), тупое давление в области желудка, жжение в области живота, чувство, что «внутри всё рвётся», болезненное оцепенение мышц вдоль позвоночника. Когда эти ощущения начинаются, запускаются, тело начинает дрожать, подступают слёзы, лицо начинает подёргиваться, мы начинаем стонать, рыдать, причитать. Внезапно на нас наваливается боль, поднимающаяся изнутри нашего тела. Слёзы заливают наши глаза, и мы теряем контроль. Мы кричим, стучим ногами, дрожим, впадаем в крайности, бьём рукой по столу, головой о стену или впиваемся зубами в руку. Это мучительное состояние, когда нас переполняет боль, нарастает, мы пытаемся с этим бороться, и боль отступает. Мне кажется, что эти переживания особенно хорошо отражают такие метафоры, как «переполнять», «затоплять», «пустить по течению», «отступать», «отлив». Потому что как раз, когда первая волна боли отступает, может нахлынуть вторая волна, причём, возможно, более сильная и интенсивная, чем первая. Она усиливается до невыносимых пределов и опять отступает. Такое волнообразное течение повторяется до семи-восьми раз, пока основная часть боли не отпустит. Обычно так и происходит. Позднее волны боли могут ни раз ещё возвращаться. Чтобы выдохнуть и выпустить боль нужно время, иногда от 30 до 60 минут. Поэтому травмасинтез не должен проходить слишком поздно в ходе сеанса психотерапии.

Телесный контакт

Это почти как вопрос вероисповедания. Луиза Реддеманн почти не дотрагивается до своих пациенток, но в каждом случае короткое время держит пациентку за руку. Я иногда беру пациентку за руку, чтобы закрепить ощущение реальности («заякорить»). Иногда я кладу ладонь между лопаток пациентки, когда я работаю в технике «экрана телевизора» и сижу рядом с ней. Взять пациентку за плечи или положить руку между лопатками может и присутствующая на сеансе психотерапии медсестра или подруга пациентки. Если происходит телесный контакт, то психотерапевт должен крепко держать, давать поддержку! Нельзя, чтобы прикосновения сводились к поглаживаниям, которые разрушают границы!

Если я дотрагиваюсь до пациентки, то это никогда не должно происходить без предварительного обсуждения неожиданно для неё самой, впервые во время травмаэкспозиции. Я заранее спрашиваю у неё разрешение на это, обсуждаю с ней прикосновение так же, как и сигнал «Стоп!». При этом я крепко беру её руку или прикасаюсь к её плечу, чтобы она уже заранее один раз могла почувствовать прикосновение моей руки. Если она не захочет, чтобы я к ней прикасался, то я принимаю её решение, не спрашивая почему. Иначе прикосновение может стать перегибом и будет расцениваться как злоупотребление властью психотерапевта (вспомним про «благие намерения»)…

Свидетельница

Когда я — мужчина-психотерапевт — провожу травмаэкспозицию, то на сеансе психотерапии всегда присутствует в качестве свидетельницы медсестра или подруга (знакомая) пациентки. Это защищает пациентку, а также и меня от неправильного понимания и недоразумений. В г. Гёттингене женщины-психотерапевты также приглашают присутствовать во время сеанса психотерапии медсестру в качестве свидетельницы и помощницы, потому что травма пациентке могла быть нанесена также женщиной (матерью, сестрой). Но в других городах Германии, например, в г. Билефельде это по-другому, и многие мужчины-психотерапевты работают в своей частной практике без присутствия третьего. Каждый решает сам.

Имагинативное утешение

В конце сеанса травмаэкспозиции взрослая пациентка утешает в своём воображении себя травматизированную, представляя себя одновременно и в своём возрасте, и такой, какой она была ребёнком, подростком или взрослой. Для этого необходимо, чтобы уже была проведена работа по технике «Внутренний ребёнок» (Reddemann u. Sachsse 1997, с. 133-134). «Внутренний ребёнок» должен быть стабильно интегрирован в личность, а не отвергнут.

Помощь психотерапевту

После всего вышесказанного становится ясно, что не только пациентка должна быть стабилизирована и хорошо подготовлена к сеансу работы с травмой, но и сам психотерапевт. Психотерапевт должен настолько хорошо проработать и интегрировать свои собственные травмы, чтобы даже под действием травмаэкспозиции они не могли запустить собственный травматический процесс, став своеобразным триггером, в результате которого психотерапевт может прийти в замешательство и впасть в диссоциированное состояние. Психотерапевт не должен бояться интенсивных эмоций, физической боли, стонов, дрожи, жалоб, криков, ярости, ненависти, потери контроля и любых других проявлений страдания пациентки, не должен бояться, если пациентка будет давиться, её будет рвать. Иначе пациентка это будет переживать так: «Даже психотерапевт не созрел до моего уровня, до уровня моих страданий. Как же мне быть дальше?» Это было бы фатальной ошибкой. Во время первых трёх лет моей работы по технике травмаэкспозиции я помногу раз в неделю наблюдал у пациенток следующие феномены: наряду с уже названными проявлениями человеческого страдания также преходящие обмороки, псевдоневрологические судорожные припадки, массивные нарушения чувствительности, проявления парезов и параличей, невротически необычные движения глаз (например, левый глаз движется вертикально, а правый — горизонтально). Каждый раз я тогда убеждался, что нужно действовать по принципу: «дальше и вперёд», если пациентка не останавливает при помощи сигнала «Стоп!».

Если я сам не стабилен, не чувствую себя способным выдержать травматические нагрузки, если меня охватывает какая-то неопределённая тревога и неприятное чувство перед сеансом травмаэкспозиции, то тогда я сообщаю об этом пациентке и прошу её перенести сеанс психотерапии на другое время. Три пациентки, с которыми это тогда пришлось делать, реагировали с пониманием, почувствовали облегчение, и им скорее стало спокойнее, что я не буду себя чрезмерно перегружать (и тем самым, возможно, и их). Они ведь и так чувствовали, что с нами обоими происходит. Почему же тогда просто не сказать об этом прямо?

В целом сеансы травмаэкспозиции редко бывают драматичными, резко напряжёнными и интенсивными. Напротив, в основном они скорее мрачные, безотрадные, педантичные, неприятные, мерзкие, отвратительные и гадкие. Сильные, интенсивные отреагирования происходят максимум в 15% случаев. Не надо стремиться к сильному, интенсивному отреагированию и не стоит его бояться, избегать его. Если это происходит, то это происходит. Задача психотерапевта внимательно сопровождать их, делать это с эмпатией, спокойно, компетентно, с ясной головой.

Литература

Herman J.L. (1994). Die Narben der Gewalt. München: Kindler.
Horowitz M.J. (1993). Stress-response syndromes: A rewiew of posttraumatic stress and adjustment disorders. In: International Handbook of Traumatic Stress Syndromes. Wilson J.P., Raphael B. (Hrsg). New York, London: Plenum; 49-60.
Huber M. (1995). Multiple Persönlichkeit. Oberlebende extremer Gewalt. Frankfurt: Fischer.
Krystal H. (1988). Integration and Self-Heating. Affect, Trauma, Alexithymia. Hillsdale NJ: Analytic Press.
Linehan M.M. (1996). Dialektisch-behaviorale Therapie der Borderline-Störung. München: CIP-Medien.
Reddemann L., Sachsse U. (1997). Traumazentrierte Psychotherapie 1: Stabilisierung. Persönlichkeitsstörungen 3: 113-47.
Shapiro F. (1995). Eye Movement Desensitization and Reprocessing. New York: Guilford.
van der Hart O., Steele K., Boon S., Brown P. (1995). Die Behandlung traumatischer Erinnerungen: Synthese, Bewußtwerdung und Integration. Hypnose und Kognition 12: 34-67.
van der Kolk B.A., Mc Farlane A.C., Weisaeth L. (Hrsg) (1996). Traumatic Stress. New York: Guilford.

(Перевод с нем. Я.Л. Обухова, компьютерная обработка А.В. Рубцовой)

[1]  Ульрих Заксе — род. 15 апреля 1949 г. в пригороде Бонна, профессор, д.м.н., зав. отделением кризисной психиатрии, психотерапии и дневного стационара Нижнесаксонской краевой больницы в г. Гёттинген; специализация — лечение женщин, страдающих комплексным ПТСР, диссоциативными расстройствами и саморазрушающим поведением; профессор Кассельского университета; тренинганалитик (DGPT) Института психоанализа и психотерапии им. Лу Андреас Саломе в г. Гёттинген (DРG), доцент МОКПО, ученик и ближайший сотрудник проф. д.м.н. Ханскарла Лёйнера.
[2]  Травмаэкспозиция — техника экспозиционной (от лат. expositio — выставление на показ) травмацентрированной психотерапии, когда после длительной подготовительной работы пациент в присутствии психотерапевта представляет пережитую в прошлом травму; пациент учится при этом выдерживать возникающие переживания (прим. пер.).[3]  Абсцесс (лат. abscessus) — гнойник, нарыв, чирей (прим. пер.).[4]  Триггер (англ. trigger) — приводящий в действие фактор, определенным образом связанный с травматическим событием, играющий важную роль в механизме действия ПТСР: триггером могут стать визуальное восприятие, звук, запах или телесные ощущения, а также определённые состояния, например, определённое время года, атмосферные явления. Триггер активизирует и усиливает симптомы, связанные с пережитой травмой. Например, для пережившей изнасилование женщины триггером может стать запах одеколона насильника, вызывая у нее реакцию «flashback» -внезапные и «очень живые», непроизвольные, с оттенком навязчивости воспоминания и представления, приводящие в оцепенение (прим. пер.).
[5]  Трип (англ. trip) — на сленге наркоманов означает состояние аффекта, галлюцинирование вследствие наркотического опьянения, своего рода «путешествие» в другой мир (прим. пер.).

Назад в раздел

Меню сайта

Центр Академической и Практической Психологии и Кататимно-Имагинативной психотерапии